Содержание номера
DOI: https://doi.org/10.29025/2079–6021-2018-3(31)-194-196
Юбилей Г.Н. Манаенко
ДИСКУРС И СЕРДЦЕ ГЕННАДИЯ МАНАЕНКО
Заметки о юбиляре
или: СПЛЕТЕНИЕ ПРОСТРАНСТВ
Среди значимых для филологии дат 2018 года юбилей Геннадия Манаенко (р. 19.07.1958), профессора кафедры русского языка СКФУ, членкора РАЕ, члена редколлегий ВАКовских и иных журналов, создателя и главного редактора альманаха «Язык. Текст. Дискурс» Ставропольский филологический круг – особый. В нем сплетаются пространства крайне контрастных интересов, исследовательских, педагогических, личностных установок. Геннадий Николаевич – один из носителей удивительной научной гармонии, координатор плодотворных взаимных усилий.
Его имя пользуется высоким признанием у профессионалов разных поколений, филологов, меди- аведов, журналистов разных поколений. Высоко отзывались об ученом ушедшие в лучший мир его Наставник Юрий Леденев, профессора Петр Чесноков, Галина Инфантова, оппоненты на защите докторской Валентин Малащенко, Георгий Соловьев… И активно работающие живые легенды старшего поколения профессора Александр Станько (тоже оппонент на той защите), Сакмара Ильенко, Лев 195 Кройчик выделяют в филологическом пространстве лингвиста и медиаведа Манаенко как автора приоритетных идей. А как тепло помнят его студенты – видно на рисунке, возрождающем настроенья пер- вых выпускников-журналистов Ставропольского университета: именно наш юбиляр был основателем этого направления подготовки в alma mater. И сегодня им вторят питомцы нового поколения: от кандидата наук Анжелы Халатян до студентки Евгении Кан…
Немало сказано о заслугах юбиляра как создателя знакового альманаха «Язык. Текст. Дискурс». Не будем повторяться. И вне этого подвижнического успешного проекта есть о чем сказать.
В поле поисков Геннадия Манаенко – цельный и крайне многогранный мир: от природы осложненных синтаксических построений – до корреляции «значение – смысл» и типологии языковых-речевых феноменов. И результаты поиска востребованы на высоком уровне: не случайно труды ставропольского профессора представлены в таких престижных изданиях, например в СПбГУ им. Герцена «Слово. Словарь. Словесность», «Словарь медиаречи» (подготовлен к изданию в СПбГУ), в ряде иных.
Когда успешных направлений столь много – ищется интеграл. Их тоже несколько.
Первый для Г.Н. Манаенко это – дискурс. Результаты и непрестанный процесс поиска поставили ученого в ряд ведущих современных дискурсологов; без лестных ссылок на его работы не обходится ни одно обобщающее исследование. Сверхтребовательный В.И. Карасик так рассматривает его концепцию дискурса в ряду с теориями академика Ю.С. Степанова, профессора В.Е. Чернявской: «Г.Н. Манаенко суммирует различные понимания дискурса, определяя его как «общепринятый тип речевого поведения субъекта в какой-либо сфере человеческой деятельности, детерминированный социально-историческими условиями, а также утвердившимися стереотипами организации и интерпретации текстов» (Манаенко 2003, с. 37). Автор строит детальную модель описания дискурса в виде конструкта, включающего четыре компонента: 1) среда (тип социального события, его цель, социально-идеологические условия, обстановка), 2) социальный субъект (социальный статус, ролевые отношения, социальная активность участников, их личные отношения), 3) содержание (интенции и цели, мировоззренческие позиции, общий фонд знаний, знания правил и норм коммуникации), 4) текст (тема речевого общения, отнесенность к какому-либо речевому жанру, композиционное построение высказываний, специфика отбираемых языковых средств для речевого взаимодействия) ( Манаенко 2003, с. 38)» (Языковые ключи. М.; Волгоград, 2007. С. 341).
Но не ссылки главное, а живое бытие концепции. В недавней крупной монографии «Методологические и теоретические аспекты когнитивно-дискурсивных исследований языка» профессор Манаенко в рамках дискурсологии выводит своего рода более мощный интеграл – в нем схвачено единство лингвистики и системы гуманитарных наук о человеке: «Интерес к языку есть не что иное, как интерес к человеку, определяющей чертой которого выступает то, как он использует язык. Особенно привлекательно это по причине изменения исследовательской парадигмы гуманитарных наук и выдвижения на первый план принципов антропологизма и дополнительности. Современные лингвистические теории, анализирующие прагматику речи и её интенциональные и социокультурные параметры, действительно могут дать другим гуманитарным наукам новые сведения, порождая новые уровни исторической реальности» (с. 4). Историческая реальность правомерно представлена в контексте филологических интересов, подобно лингвоцентрической концепции истории, «филологическому образу мира» в определенных гуманитарных направлениях; кстати, юбиляр постоянно вовлечен в эту область как член президиума Ставропольского отделения Российского общества интеллектуальной истории.
Не потому ли Геннадий Николаевич столь востребован как лингвист, как педагог, что ему присуще колоссальное внутреннее пространство мысли. Не потому ли нереально высокая емкость многих обобщений оборачивается преобразующей силой.
Так и просится лирико-драматическое отступление, на грани трагедии. В этом эпизоде десятилетней давности юбиляр оказался спасителем. Один из друзей, коллег, известный профессор-лингвист, из другого города, спасовал перед болезнью: необходима была ампутация, а он отказывался, категорически-страдальчески; меж тем остаток жизни измерялся днями: пораженная конечность, в тяжкой хвори, губила центральную нервную систему.
Отчаявшиеся близкие позвали из Ставрополя Геннадия (не столько прощаться, сколько уговорить на ампутацию). И вот он, легкий на подъем, чувствующий ситуацию как никто, – в палате почти обреченного. Друзья начали спором… Какой дискурс меж ними сложился – Бог весть. Но тот в итоге согласился на спасительную операцию – и вот уже десять лет благополучно работает! Между прочим, единственный в своем вузе, кто готовит докторантов-лингвистов; его ученица, например, ныне заведует мощной кафедрой английской филологии, укрепляя статус классического университета…А ведь переупрямить-спасти ее учителя вряд ли смог бы кто-то, кроме Манаенко.
Сыграл тут роль дискурсивный дар, дискурсологический опыт … или просто великая душа? Может, это иногда – одно и то же.
Во всяком случае, после трудов юбиляра нельзя не задуматься: дискурс – разве только «текст, погруженный в жизнь»? Ведь жизнь–текст–дискурс могут и взаимопроникать (а не только рядополагаться). Жизнь можно представить, как текст. Дискурс – это и часть жизни, ЕЁ мера, мир, модус, а не только нечто «иное», в нее погруженное.
…Сорок лет многогранного лингвистического творчества Г.Н. Манаенко словно вместили ряд научных биографий. Именно потому воплощенный смысл, достоверность, точность – это о нем.
Он выбрал объекты? Или наоборот – объектная вселенная нашла того, кто раскроет ее законы… А может, тут взаимная устремленность. И не просто познающего творца к творению, во всех смыслах, – а более того: динамичного Ученого к неисчерпаемому движению.
Коллеги и редакционная коллегия журнала
|
|
|
|
Язык: русский
Количество показов: 260
ISBN 2619-029X (Online)